Колокол
Дорожные рытвины карие
обварят бока февралю.
Разбойное тёмное зарево
насквозь просмолило петлю
моей колеи, что накинута
на вздутое горло реки,
причалы с разбухшими спинами,
слепые от слёз ивняки.
Упрётся под челюсть осколками,
прорежется в дёснах песка
не голос, а сорванный колокол,
оставшийся без языка.
Доклад Генералу невоюющей армии
…от Лейтенанта N.
(предстоящему 50-летию написания И. Бродским
“Письма генералу Z”. С надеждой на перемены
на несуществующих фронтах)
Устав соблюдать устав, остатки войск на квартирах.
Здесь взрывы всегда навзрыд, а бой заглушает вой.
Вот грёбаная война: картошка и та в мундирах.
И вы, Генерал, пока довольны своей вдовой.
Но трупы трубят: отпой! А пушки объелись мясом.
Сдалось вам «Бородино» немыслимым тиражом.
Смешали людей, коней… И броник сменив на рясу
Поверьте в невинность мин, взорвавшихся в плаче жён.
Ещё не зажжён Рейхстаг. Рот фронт не имеет флангов.
И мирно сопят носы предательски тихих сап.
Но кровью написан fuck на теле парадных флагов…
Я буду атаковать. Я мёртв, но не значит — слаб.
Вам не удаётся мир. Ваш образ не мироточит.
По полкам лежат полки. Их в цинке застиг покой.
Простите, мой Генерал, доклад на сегодня кончен.
Конечно, мы победим. Как жаль, что любой ценой.
Бессонница
Промаявшись в постели битый час,
Но так и не уснув — иду, ворча,
На кухню за снотворным. И пилюли,
Как ростовщик, попробовав на зуб,
Давлюсь, но по инерции грызу.
Чернеют окна. Все давно уснули…
И только я, как путник у огня,
Сижу, свою бессонницу обняв
За худенькие плечи.
Боже правый!
Ты, видно, осуждаешь мой уклад,
И на меня, из красного угла,
Бросаешь взор, ведь нынешние нравы —
Чего уж там – тебе не по нутру.
Согласен. Но закончится к утру
Снотворное, что не берёт — не хочет,
И этот балаган… Молчу, молчу…
К чему нести, оправдываясь, чушь,
Когда, ты Сам застукал среди ночи
Любимую бессонницу с другим?
Квадрат окна. А черные круги
У наших глаз похожи на оклады —
Поблекшую от времени сусаль.
Всё сказано. И сомкнуты уста.
Увы, мы не меняем наши взгляды
На деловое тиканье минут,
На меж ветвей застрявшую Луну,
На этот дом — неукротимый улей,
Где я, не различая бред и явь,
Сижу, свою бессонницу обняв.
Чернеют окна. Все давно уснули.
команданте че
Как дела в раю, команданте Че?
Кто сегодня спит на твоём плече?
Революция? Слава? Паршивка-память?
Их оргазмы сладки, но быть беде –
где твой новый мир и победы где?
И уже нельзя ничего исправить.
Мемуар, опошленный тиражом,
намекает: поздно хлебать боржом
или даже ромовый Cuba Libre –
если завтра спустишься, протрезвев,
то увидишь лик свой на майках дев –
бородач в берете, как будто в нимбе.
По тебе умолк колокольный звон,
по тебе десятый звонит айфон,
и в рингтоне платном – эрзац протеста.
Ты бывал героем и палачом,
но лишь модный образ пойдёт в зачёт.
А ведь ты хотел быть врачом, Эрнесто.
Январская система охлаждения
Снежинки размером в ладошку младенца
В кружении медленном белого дэнса
Легко проникают под кепку и через
Промокшие патлы – под кожу и череп.
Томятся в предбаннике снегоплавилен
На корке усталого мозга, отсюда,
Растаяв на сетке горячих сосудов,
Стекают по серым оврагам извилин.
Затем, обнаружив, что некуда деться,
Журча, собираются в слезных протоках
Не плачем, но словом поведать про то, как
Снежинки размером в ладошку младенца…
Хорошая подборка, особенно:
“Доклад Генералу невоюющей армии” Игоря Бирюкова…
Браво, Игорь!