Твой город. Первая пятерка сентября. 2018.

твой город

Светоносова

твой город – деспот.
твой город – демон.
ему не в тему твои проблемы.
постичь захочешь его системы –
сплетет интриги стальных оград.
не поминай этот город всуе,
он на щитах не тебя рисует,
рычит, оскалив клыки сосулек,
дает понять, что тебе не рад.

здесь так легко затеряться в спаме.
а ты болеешь его огнями,
его проспектами, площадями,
готов в объятья к нему упасть.
но город щерится, тянет лапы
своих мостов.
он не терпит слабых,
да не упустит момента, дабы
сомкнуть бетонную злую пасть.

но если ты преклонишь колена
и станешь пленным его вселенной,
он показательно и надменно
пропишет, кто здесь и царь, и бог.
и, ощутив, что минорно дышишь,
что обездвижен, уныл и выжат,
нажмет на клавишу скользкой крыши
и распечатает некролог.

В осенний день

Алекс Трудлер

Е.К.

В осенний день, тоскливый как крюшон,
заправленный на глаз английским чаем,
я падаю – проклятьем освещён
и будущим почти не замечаем.

Взрывной волной подхвачен поутру,
кивая откупоренным бутылкам,
я, кажется, сегодня не умру
в поэте завывающем и пылком.

Боюсь, назавтра всё произойдёт,
когда взойдут ночные светотени,
и потечёт мой вересковый мёд
на веточный венок произведений.

Голубка за Пикассо полетит,
a ворон устремится за Эдгаром,
когда скачусь под синь чернильных плит,
придавленный похмельным перегаром.

Мне со стены кивнёт Дюма-отец,
и улыбнётся дама с книжной полки
в осенний день, последний как песец,
куда-то убегающий без толку.

Бэлле

Элла Аляутдинова

Не пламенно – оплавленно звучит
Хрустальный голос, говор нарочит,
Но шея меж распахнутых ключиц
Обнажена;
Летящий профиль вскинут высоко
И жест, одновременно со строкой,
Отчёркивает вечный непокой,-
Мятежный знак;
Ей послана не чаша, но потир,
Апостол, отмечающий пути;
Поэту обеззвученность претит –
Не тишина;
Хвала не промолчавшим, исполать –
По ним всегда звонят колокола.

У каждого поэта свой пилат,
Своя вина…

Любимому городу

Елена Севрюгина 3

Зимний город – потомок великих Будд –
В голубые сугробы одет-обут…
Он опять заглушает мою мольбу
Страшным грохотом иномарок –
Он шагами прохожих затёрт до дыр,
А ночами, под шёпот большой воды,
Как драконы, рождают морозный дым
Полукружия спящих арок.

Завтра Невскому снова кишеть людьми …
Славный город, на время меня прими,
Разреши заглянуть в твой запретный мир,
Лунных капель пролей на раны –
Если бьётся под сердцем святой исток,
То немыслимо сдерживать свой восторг,
Выбегая на площадь семи мостов
И пяти изумлённых храмов.

Я зову тебя, город, но ты молчишь.
Распрями гордых улиц своих лучи –
Пусть у сердца в морозной глухой ночи
Ледяной разобьётся панцирь.
В час, когда над Невою раздастся треск,
Все поймут, что, распятый, ты вновь воскрес…
И рука умилённо выводит крест
Лёгким жестом дрожащих пальцев.

В КАФЕ

Руслан Винниченко

…и эта запотевшая витрина,
и снег за ней – неспешный и былинный,
и этот зал пустой наполовину,
и мысль о том, что жизнь всего лишь долг,
огромный долг, что мы вернуть кому-то
должны не опоздав ни на минуту
смешались вместе и меня как будто
расплавленным огнём обжог восторг –

так слышит чей-то плач лежащий в коме
и чувствует ладони на ладони,
так перед взрывом греется плутоний
(а дальше только свет… чистейший свет…),
на берегу так сбрасывают сланцы
и мчатся то ли в беге, то ли в танце,
глотая непрожеванным пространство,
пунктиром редким оставляя след.